124 / 128
122
Наверное, вы согласитесь
со мною, что для всякого
книжного
собирателя
особенно приятны те (порою
неожиданные) находки, что
раздвигают
семантические
и хронологические границы
коллекции,
прокладывают
собирателю новые тропки для
поисков, создают «перекличку»
между его книгами.
Мне
уже
случалось
рассказывать
об
одном
прелестном
экземпляре
поэтической книжки К. Д.
Бальмонта «Светлый час».
1
Он происходит из собрания
замечательного
парижского
библиофила (а еще и художника, графика и поэта)
Даниила Андреевича Соложева (1908-1994). Маленькая
книжка, легко помещающаяся в ладони, облачена в
опрятный, как всегда у Соложева, цельнокожаный
переплет цвета райского фрукта; на корешке, помимо
названия сборника, золотым тиснением исполнен
суперэкслибрис библиофила. Сияет, ликует, пылает
золотая «головка». Под переплетом сохранена
издательская обложка. Одного взгляда достаточно,
чтобы понять, с какой любовью и рачением Соложев
позаботился о придании своему экземпляру достойного
(с его точки зрения) вида.
И это неудивительно. Потому что, открыв книжку, мы
видим на авантитуле такую дарственную надпись автора:
«Юлiи Крушинской от чувствующаго её и желающаго
расцвета ея жизни и светлыхъ достижениiй.
К.Бальмонт. Капбретонъ.
1928. 25
апреля».
Однако наши радости на этом не заканчиваются.
Перелистав дюжину с небольшим страниц, мы
обнаруживаем еще один авторский инскрипт - и теперь
это целое лирическое послание все к той же Юлии
Крушинской. Маленький листок письма вплетен между
16 и 17 страницами сборника:
Лесъ.
1928. 25
апреля. Ваше письмо - свежiй утреннiй
подснежникъ. Если черезъ слова Вашей Мамы, - она
Васъ очень любитъ, - я ощутилъ Васъ, Ваше слово о
Россiи и Польше - ведь это какъ разъ то самое, что
чувствую и я, хотя во мне нетъ Польской крови.
Приветъ. Не бойтесь никого и ничего. Идитетропинкой
жизни, лелея въ сердце поющую птицу. К. Бальмонт.
Надо ли говорить, что в свое время эта библиофильская
находка премного меня взволновала. Я стремился
побольше узнать об адресате этих инскриптов - о той
юной женщине, что тонко чувствовала жизнь, мир,
поэзию, - иначе неким весенним днем 1928 года она не
тронула бы так сердце стареющего, страдающего от
одиночества (но по-прежнему великого, даже более
великого, чем в дореволюционные годы) поэта.
Должно признать, что биографические свидетельств
о поэтессе почти не осталось. Все сведения о ней
сводятся к двум-трем скупым строчкам в справочниках
о деятелях русского зарубежья. Известно только, что
Юлия Ричардовна Крушинская (по мужу - Павлова)
оказалась в эмиграции во Франции. Судя по ее фамилии
(и словам самого Бальмонта), она была русско-польского
происхождения. В момент встречи с Бальмонтом ей
шел 26-й год (она родилась 14 декабря 1902 г.). Известно
также, что она выпустила
в 1938 году авторский
сборник стихов (но где он?
что с ним случилось?), и еще
один уже на закате жизни -
под заглавием «На крутом
повороте» (Париж, 1972 г.).
26 апреля 1987 года Юлия
Крушинская умерла.
Таковы были сведения, что
я смог о ней раздобыть. Но
вот недавно библиофильская
Фортуна
послала
мне
небольшой подарок: мне
удалось отыскать первую
книжку
стихов
Юлии
Крушинской. И - о чудо!
- она тоже оказалась с
автографом!
...Я держу в руках тоненькую, хрупкую, неказисто
изданную книжку в простой издательской обложке, на
которой напечатано: «Ю. Крушинская / Стихи / 1938 г.».
Всего в сборничке 24 стихотворения. Начинается он
признанием автора в нарочитой безыскусственности:
Я хотела б писать без старания нравиться,
По течению мыслей и слов; -
Ставить рифмы туда, где поставится,
Без отделки, не сгладив углов.
Demeure du Bibliophile Russe
П
риют
Р
усского
Б
иблиофила
Артур Гамалий
ЭСТАФЕТА ПОЭТОВ
(О двух автографах двух поэтов русского Зарубежья)